Где встретились два маршала, которые тогда маршалами и не были?

А где? Где, собственно, могут встретиться два военных? Пусть пока и не маршалы, но к тому времени, в начале прошлого столетия, оба — и Карл Густав Маннергейм, и Семён Будённый — уже носили военную форму российской императорской армии.

Выбор по месту встречи, если вдуматься, совсем небольшой. В казарме? Нет-нет. Холодно. В казарме могут встретиться только те, кто в одной части служит. А Карл Густав как 7 января 1891 г. доложил командиру Кавалергардского полка, генерал-майору Тимирязеву, о своём прибытии, так и числился в штате этой гвардейской части. Даже когда в сентябре 1897 г. был назначен штаб-офицером по особым поручениям в Придворную конюшенную часть. И 31 августа 1904 г., при зачислении ротмистра Маннергейма в постоянный состав Высшей кавалерийской офицерской школы, он также был оставлен в списках Кавалергардского полка.

А Семёна Будённого призвали в армию осенью 1903 года, и срочную службу он начинал в Приморском драгунском короля датского Христиана IX полку. Где тот Дальний Восток, а где столица империи? Нет-нет, не в казарме…

На учениях? Или манёврах? Уже теплее. Но манёвры, они обычно проводятся на территории одного или соседних военных округов. И какие ж это деньги нужны, чтобы в мирное время Приморских драгун перебросить под Санкт-Петербург? Так что тоже — нет.

Остаётся один-единственный вариант. На войне. Да-да, именно на ней и встретились барон Маннергейм и казак Семён Будённый.

Казак, казак… С началом русско-японской войны Семён Михалыча перевели в 26-й Донской казачий полк. Вот так Будённый и оказался в далёкой Маньчжурии. Протрубил трубач тревогу и… «Рысью! Марш-марш». Куда денешься? Приказ. Присягу-то принимал.

А вот у Карла Густава путь на Дальний Восток был куда как извилистее. Гвардейские же части на фронт не посылали. И пошёл барон на русско-японскую добровольцем. Если точно, так даже и не пошёл — сбежал.

В отличие от казака Будённого, сборы на войну у барона были более длительными. К поездке ж подготовиться надо. Купить удобную шведскую обувь, зимнее обмундирование, личное оружие. Тут Маннергейм по совету друзей отдал предпочтение самому надёжному револьверу того времени — нагану. А продукты? Глаз да глаз за ними нужен! Те же мясные консервы. Они ведь при длительном хранении могут стать смертельно опасными…

В копеечку влетела барону поездка в Маньчжурию. Чтобы собраться, экипироваться и затариться, пришлось взять приличную ссуду под два страховых полиса.

Два дня Карл Густав упаковывал всё, тщательно отобранное и приобретённое. Еле-еле, но влезло в три больших дорожных чемодана. Остаток пришлось сдать в багаж, который потянул ни много, ни мало — на 90 кг.

Но когда-нибудь всё, в том числе и сборы, заканчивается. Поздно вечером 12 октября 1904 г., имея на руках Высочайший приказ о собственном переводе в 52-й драгунский Нежинский полк подполковником, Маннергейм сел в скорый поезд и… В Маньчжурию! Три лошади барона, Талисман, Арбуз и Брудас, отправились в Харбин отдельным вагоном, в сопровождении денщика.

На месте Карл Густав узнал, что 52-й драгунский входит в состав 17-го армейского корпуса 3-й армии. Командовал корпусом генерал Бильдерлинг, бывший начальник Николаевского кавалерийского училища, который, конечно же, хорошо помнил своего юнкера. Именно он и просветил барона, что нежинцы, вместе с драгунами 51-го полка, составляют отдельную бригаду и в боях не участвуют. Командование просто боится ставить самостоятельные задачи перед её командиром, генералом Степановым.

И что? Проехать всю страну с запада на восток, чтобы сидеть в тылу и спокойно курить бамбук? Нет, не таким был барон Маннергейм. Уж в чём-чём, а в том, что он прятался за спины боевых товарищей, Карла Густава обвинить никак нельзя. В русско-японскую у него погиб один адъютант. В Первую мировую — трое. Биографы барона знают шесть достоверных случаев, когда он выходил из блиндажа, после чего в это подземное фортификационное сооружение попадал артиллерийский снаряд. Маннергейм был кавалером всех (!) боевых наград Российской империи. В том числе и Георгиевского креста. Если кто думает, что при Царе-батюшке ордена на грудь просто так давали… Так то — зря… Зря!

Не таким он был, барон Маннергейм. На войне, так на войне. И он сам буквально напросился к командиру Урало-Забайкальской дивизии генерал-адъютанту Мищенко, что силами 77 эскадронов проводил войсковую операцию, главной целью которой был порт Инкоу. Порт-Артур к тому времени уже пал. В результате чего высвободилась 3-я японская армия. Чтобы задержать её прибытие на основной театр военных действий, и было принято решение о рейде на Инкоу. Кавалеристам нужно было, пройдя по вражеским тылам, захватить порт и взорвать мост, тем самым нарушив железнодорожное сообщение между Порт-Артуром и Мукденом.

Карлу Густаву дали под командование два эскадрона и включили в состав сводной драгунской дивизии под командованием генерал-майора Александра Самсонова. Того самого, что чуть меньше, чем через десять лет, в августе 1914-го, погибнет в Восточной Пруссии вместе со всей своей 2-й армией. Но… Это будет через 10 лет, а тогда… Тогда колонна Самсонова, теряя людей в скоротечных стычках с японцами, вышла к деревне Такаукхень, где отряд сделал большой привал.

Вот там, в декабре 1904 года, в этой самой деревне, к которой к вечеру вышли драгуны, и встретились барон Маннергейм и казак второй сотни 26-го Донского казачьего полка 4-й казачьей дивизии Будённый, чья часть уже стояла в Такаукхене. И, как по мне, так заслуживает эта встреча того, чтобы по ней — отдельно. С чувством, толком, расстановкой.

Ну, а маршалами оба кавалериста стали позже. Значительно позже. И каждый из них — уже в другой, своей стране. Потому что Российской империи к тому времени на политической карте мира… Не было.

Продолжение следует…